ПОЧЕМУ И НЕТ? - Страница 54

Встреча с табором позволила мне не только согреться и отдохнуть, но и превратить предприятие по обгону противников из почти безнадежного дела во вполне исполнимое предприятие.

Фокус оказался прост. Я не могу менять лошадей на станциях, а мои противники могут. Это минус. Но я очень хочу выжить и помочь своему командиру. В помощь мне - моя удача и цыганская конокрадская тропа. А это - большой плюс.

Лошадиная подмена есть в зимующих таборах, на лесных хуторах, в помещичьих усадьбах и даже военных частях, нужно только знать где они находятся и к кому обратиться с нужным словом. Так и уходили от погони при нужде конокрады и воры, растворяясь среди дорог и теряясь на лесных тропках. Свежие кони уносили их от измученных лошадей преследователей, срезая путь более короткими хоть и малоезжеными маршрутами. Ветер в поле поймать легче, чем цыгана на коне. Как там в песенке про российские дороги, что распевали с Гаврилой: '…Здесь спасаться легче, чем ловить'.

Вот уж точно сказано.

Кроме того, за обещание подарить чалого, я приобрел попутчика и проводника в лице чаворо (паренька), которого все называли Мурш (удалец, мужчина). Неплохое имя для совсем молоденького паренька. На вид ему не больше пятнадцати лет но, как я убедился дальше, парень действительно абсолютно безбашенный, а о таком попутчике в скачке можно только и мечтать.

Чалый ему глянулся, да и он чалому тоже. Пацан даже ночевал возле него. А утром заявил мне: - или отдай, или продай, или уведу.

Перед всем табором.

Вот смеху было. Подарил, конечно. На эту парочку надо было посмотреть. Стоят, как двое влюбленных, а чалый все головой о плечо Мурша трется и на шаг отойти не хочет. Картинка.

Я себя вспомнил и подаренный бабулей тайком от родителей мотоцикл на мое четырнадцатилетие. Как я его тогда обхаживал. Очень похоже.

Вьюга почти стихла, выезжаем. Последнее - Джя Дэвлэса! ( Иди с Богом) - и в путь.

С места стартуем размашистой рысью. Гонка началась.

Дистанция, которую нам нужно пройти - около семисот верст. Но прямых дорог тут нет, так что верст семьдесят лишних набежит, а может и больше. На машине - часов десять езды. Верхом, на подменных лошадях не теряя время на отдых и переброску седла - дольше раза в три, а то и четыре. И это летом. Но мы с чаворо решили побить летний рекорд.

Наша средняя скорость при скачке держалась в районе двадцати двух верст в час. Это очень много. Время теряли только на смену коней и переговоры с хозяевами точек, где мы меняли лошадей. Себе позволили лишь два коротких отдыха по часу, когда уже совсем валились с седел.

Нас передавали как эстафету от адреса к адресу, от человека к человеку, сообщая секретное слово по которому нас встречали и оказывали помощь. Доплачивать, естественно, тоже приходилось, но не много, весьма по-божески. Пока переседлывали лошадей, нам от хозяев давалось описание маршрута, видные приметы, ориентиры.

Многие дороги Муршу были известны, как и многие из встречающихся нам на маршруте людей, а его, похоже, вообще все знали. Это была весьма значимая помощь. Ни разу не сбились.

Тропа работала четко. Американский Дикий Запад с его ковбоями может отдохнуть и покурить в сторонке. Здесь было круче. Даже в темноте не слишком сбавляли ход, получая вместе с лошадьми факелы или фонари.

День, ночь, еще день. Больше тридцати пяти часов в седле. От морозного ветра слезятся глаза и горит кожа на лице. Ноги немеют от постоянного напряжения. Кожа на бедрах…, ну про это даже лучше не вспоминать. Вьюга нас все-таки догнала, и в Санкт-Петербург я въезжал вместе с разгулявшейся непогодой и наступившей ночью.

Хорошо, что последний отрезок дороги шел уже прямо по тракту, но задержись я еще на пару часов - все, не прорвался бы. Паренька оставил на предпоследней подмене у родственников. Цыгане только головой качали с уважением глядя на него, когда пацан рассказывал о нашей скачке.

Абсолютно измученный и ужасно гордый своим поступком Мурш уже почти засыпая, пообещал позаботиться о Морете, которую оставили вместе с его чалым граем (конем) на первой точке смены. Выдержал мальчишка, теперь он считается взрослым, всем это доказал. Молодец. А у меня оставался последний рывок.

Петербуржская ночь и вьюга. Какая романтика….

Я хоть и двужильный после переноса, но из седла почти выпадаю. Пробираюсь сквозь снег по указанному солдатом, дежурившим на въезде в город, адресу. Министерство, конечно, закрыто, но тусклый свет внутри горит. Сторож бдит.

Слез с седла. Слегка повело в сторону. Эк меня качает. Стучу в двери.

- Отопри, служивый. Кто там на стороже! Отопри! Пакет для его светлости графа Гурьева от губернатора Смоленска.

- Ступай себе. Не видишь, ночь на дворе. Какие пакеты? Утром приходи.

- Да не будет меня утром, у меня еще пакет, дальше еду. Ты, служивый, скажи, на кого мне кивать, что пакет не приняли? Обзовись, как зовут-то тебя, человече?

Мне без разницы, но ты в Сибирь поедешь. Сейчас подорожную на ближайшем посту отмечу, что был я тут, да далее двину. Там рапорт складу, а на обратной дороге через пару али тройку дней и завезу. Да только их превосходительство барон Аш, наказывали срочно.

Ты давай думай быстрей, я ведь не железный. Отмахал столько, погода поганая, а мне ехать еще. Это ты, …… в тепле сидишь, а я на сосульку промерз. Слыхал, али нет?!

Ну, на нет и суда нет. Прощевай, колодник!

- Эгей, постой. - Дверь приоткрылась.

- Давай свой пакет, передам с утра дежурному. И подорожную давай, отмечу уж, а сам тут жди. Не велено никого пускать ночью.

- Ну, коли по службе нельзя, так это…, хорошо подожду. Давай, только быстрей. Холод собачий.